Дитё

 

 

Литературные произведения – это мои дети. Когда мать рождает ребенка, разве ищет она приложить ему какой-нибудь смысл в этом мире? Так и я не знаю теперь что с ними делать.

 

господин К.

 

 

 

Ребенок в солнце

Трава закричала, перепрыгнула через стог сена и умчалась вдаль.

Под крик трубы юбка цыганки взмыла вверх над сеном и та задохнулась от удушья.

В солнце ревел ребенок. Он хотел петь для цыганки, но огненная слизь закрывала ему рот.

В капкане удавился медвежонок. Он с зайцем собирал грибы на опушке. Красивый индиец смотрел на медвежонка и плакал, утираясь огромным лепестком лотоса. Он выпяливал свой глаз на ослепительное солнце и видел там своего Будду. Он плакал и задыхался.

В воздухе повисла тишина. Она перевернулась на бок и свалилась со своего гамака.

Вдруг все треснуло, и швы порвались. Все начало вываливаться из разорванных швов. Черные нити торчали повсюду, мерзко заполняя собой все. Из зайца полетели куры и перья. Они клевали нити и от этого весь мир начал рушиться: панически быстро и необратимо. То тут, то там из разорванных дыр валился мусор: на крыши дома, на головы прохожим, в кастрюли домохозяйкам, в океан и в небо. Все перепуталось.

Цыганка стояла в шубе, курила цигарку и рассеянно смотрела по сторонам. Вдруг ей в руки упал ребенок, и она принялась его утешать. Весь мир замер и тихонько подполз к ней, с ужасом и надеждой дожидаясь чего-то. Ребенок сосал из груди женщины космос и звезды. В ясных глазах ребенка искрилась радость, и он громко кричал. Цыганка занесла маленького Будду в избу, положила на кровать у печи и закрыла ему голову подушкой. Но голова стала увеличиваться и скоро наглый дразнящий глаз ребенка уже выглядывал из-за подушки. Старая женщина старалась не обращать на него внимание. Ребенок весело взвизгнул и сожрал подушку. Потом он начал есть свою руку. Из колыбели послышался шепот: монотонный, сосредоточенный, как молитва. Все замерли.

Огромная голова Будды развернулась и с удивлением уставилась на колыбель. В ней спала девочка и что-то сквозь сон говорила. Ребенок повергся на колени и, сложив ладошки ключом, пополз к девочке, о чем-то ее умоляя. Все стали повторять за ним слова, обращенные к девочке. Дикий отчаянный шепот разнесся по всей земле. Он бился об окна избы, пытаясь прорваться к девочке. Цыганка наконец-то поняла всю трагедию, подошла к голым младенцам, взяла их за руки и начала молотить друг об друга. Потом она объединила два тела в одно и проглотила плод. Через полчаса она родила сиамских близнецов. Прилетели ангелы и начали в избе водить хоровод. Но тут пришел грозный поп, разогнал балующихся ангелов и начал кадить, припеваючи. Мир вернулся в прежнее состояние.

 

 

Оловянные Иисусы

Над полем расплавленных оловянных фигур летают тени мертвых солдат. Они ищут рай на Земле и все время возвращаются к Олову. Воск и Олово пуленепробиваемые. Во всех газетах пишут про это. Но солдаты все равно гибнут. Они этого не знают. Они на войне. Прилетают грачи и собирают куски Олова к себе в Ад. Там никого нет, потому что добрые ангелы перехватывают их. Они тоже верят в Олово. Но солдаты все равно гибнут. Святые мученики летают по полю с пластиковыми ведерками, наполненными воском, и поливают солдат. Так они гибнут. В мучениях. Как и сами мученики, которые не знают ничего кроме мучений и льют воск. Их прогнали с неба, потому что они их там замучили. Солдаты стоят на коленях и молят седовласых, чтобы их миновала сия чаша. Но те, поливая их воском, глаголют, что им нужно пострадать и в три дня воскреснуть. Все стоят на коленях, облитые воском, дымятся и молятся. Отсюда идет распространение Иисусов по всей Галактике, на все планеты, так что все будут прощены и счастливы. Каждый человек носит на шее какую-то оловянную фигурку. Оловом крестят, а воском убивают. По радио передают, что скоро откроют новое поле оловянных солдат, и гармония будет восстановлена. Дети перестанут плакать, а дураки – смеяться. Казнят теперь исключительно воском. На всякий случай. Может, и этот засчитается. Но люди так быстро плодятся, что искупляющего олова на всех не хватает. Итак, приходится иногда заменять Олово огурцами, а то и помидорами. Как придется. Это жизнь. И от нее никуда не денешься. Появилось новое общество – секта оловоедов. Это юные революционеры-нигилисты. Они отрицают смысл жизни и резко критикуют современное им общество. Некоторые в знак протеста даже сами обливаются воском, но все уже знают, что воск не настоящий и только смеются с них. Ведь давно известно, что апокалипсисов не бывает.

 

В трубе

Удивленное счастье залетело в трубу. Там было темно, немного страшно, но зато уютно. В конце тоннеля сверкал красный слезящийся глаз. Он размышлял о своей судьбе. Великолепные стенки трубы с вьющимися по ним волосами трепетали перед глазом. За глазом был новый мир: светлый, чистый, с голубым небом и теплыми лучами солнца. Но там был и удавленный ребенок – юный убийца. Туда нельзя было возвращаться. Тело ребенка было покрыто сургучными печатями. За него забыли, и он уже заплесневел. Жрица лежала на животе в трубе и, подперев голову кулаком, смотрела на глаз. Под глазом расположился скрючившийся благочестивый старец. Он почему-то никак не мог отдышаться. И он тоже плакал, вытирал глаза руками и опрыскивал своими слезами глаз.

Тоскливая мечта залетела в трубу. Она упала в лужу и закудахтала. Потом запищала и, взлетев вверх, впилась в мокрую сороконожку на потолке. Ветер развеял мечту по всей трубе и одарил каждую тварь в ней надеждой. Обиженная мечта вяло выползла из трубы и забыла про себя. Твари были радостны и надеялись. Надеялись жестоко и бездумно. Даже глаз стал на что-то надеяться. Он по-дурацки мигал и щурился. Жрица подбежала к нему и стала его царапать зубами, волосами и  ногтями на руках, на ногах. Глаз в надежде обнял ее теплыми веками, но, поняв, что это не игра, заколол своими ресницами. Благочестивый старец выкарабкался из-под глаза и разделил жрицу на всех тварей. Глаз увидел это и быстренько сожрал праведника, чтобы он попал в рай. Трубные твари стали жрать куски жрицы и тоже скоро попали в рай. Один глаз остался в нечестии, все размышлял и плакал.

 

Канализация

Канализация.

Мы все в ней тонем.

Вокруг все гудит и рушится.

Все смотрят друг на друга с вылупленными глазами и завязанными руками.

На потолке нарисована беззвездная ночь.

Идет дождь. Грязный усталый дождь с какими-то огромными густыми кусками.

Стройные японские бабушки в кимоно ходят аккуратно вдоль стен канализации и кормят голодных с ложки.

Все - голодные и обнаркоченные.

Пять человек разом упали в воду и стали дергаться в припадке. Их забила японская бабушка. Ложкой. Оловянной.

Из стены вылезла громадная мокрая крыса и сожрала всех. Бабушку в благодарность оплевала и скрылась. В воде. Чтобы пугать. По ошибке ее тоже стали кормить с ложки, и она обиделась. На нее тоже стало капать с потолка и разозленная крыса убежала к себе в нору.

С приближением Нового Года все бабушки переоделись в Дедов Морозов и Снегурочек.

Зачем-то по тоннелю пронесся катер. С дровами.

Потом прибежал какой-то идиот и стал во всех кидать булыжники, которые он отковыривал от стены. Он проповедовал анархию.

Бабушки хотели его понять, но не могли. Стали присоединяться добровольцы. Всех внимательных бабушек они забивали ложками. Оловянными.

Когда юные анархисты уходили в поход на их местах вырастали ели, на которые потом выпадал снег. Анархисты веселятся по-своему. Одни швыряются шлакоблоками. Другие стараются подлезть под них. Просто удивительно, с какой ловкостью и сноровкой они, прогибаясь, лезут под летящий шлакоблок и умудряются уловить его – то рукой, то ногой, то головой. Каждый развлекается по-своему и каждый умирает по-своему.

 

 

 

Распятый

Сам распялся, а потом спрыгнул, проблевался и убежал в лес. За деревьями прятался, за людьми подглядывал. Начал втихаря в лесу чудеса творить, только сам в них уже не верил. Сколько ни превращал рыбу в хлеб и обратно, все также тупо смотрел на хлеб и на рыбу, и бегал, как полоумный, по лесу. За ним был назначен соглядатай. Он рисовал его натуру, тихонько подглядывая из-за кустов. Распятый был приговорен к повешению и на него устроили охоту. Голый Распятый, как сумасшедший, метался от дерева к дереву по всему лесу, и охотники ловили лишь его тупой взгляд из-за деревьев – то тут, то там. Неожиданно все кончилось. Все пропали: и соглядатай, и охотники, и чудеса. Распятый лежал на сырой земле и думал. Он хотел раскаяться и мучительно напрягал все свои мышцы, скрючивался и дрожал, чтобы вспомнить. Вспомнить то слово. Замерев на секунду, он прыгнул и поскакал, как козел, вверх по холму. К опушке. К солнцу. С разодранными руками и ногами он уже смирно заполз на опушку, под горячее солнце. Бледный, волосатый и некрасивый, он был похож на Адама. Испуганно он закатил свои глаза к солнцу, но тут же, чего-то испугавшись, опустил их. Долго он стоял в такой позе, один на вершине холма, припав грудью к земле и о чем-то плача. Пошел дождь и он умер.

 

 

 

Вернуться на главную